Куда Везли Чернобыльцев

Кожа как капроновый чулок соскакивала»: Чернобыльская авария – глазами врачей, ликвидаторов и местных жителей

«Радиоактивному загрязнению подверглись 1 миллион 660 тысяч гектаров сельскохозяйственных земель. Это порядка 20% земель на 1986 год. Выпали два нуклида. Это Цезий-137 и Стронций-90. Цезий – период полураспада 30 лет. Стронций – 29 лет», – уточняет заместитель директора Института почвоведения и агрохимии Национальной академии наук Республики Беларусь Николай Цыбулько.

«Настроения были разные, скажем, у меня полроты были таджики, казахстанцы и кыргызстанцы, их обманули – сказали, что они едут на ликвидацию землетрясения в Молдове, а привезли в Чернобыль», – вспоминает председатель Общественного объединения «Союз Чернобыля» Виктор Деймунд (Казахстан).

«Пришли автобусы – такие «Икарусы» красные, шесть штук или 8. Сказали: «Детей срочно, мам с детьми, школьников, всех детей – вывезти». Мы надеялись, что мы вернемся, нам объявили: взять с собой только документы и поесть что-нибудь на дорогу», – рассказывает местная жительница Тамара Никитюк.

«Пожарные во всех смыслах поступили героически. Почему это было необходимо сделать: здание четвертого энергоблока и здание работающего третьего энергоблока – это одно физически здание. Крыша покрыта битумом, и огонь распространился бы на соседний блок», – поясняет профессор РАН Андрей Ширяев.

Взрыв полностью разрушил реактор. Пожарные из Припяти прибыли на станцию уже через семь минут. Командовали расчетами лейтенанты Виктор Кибенок и Владимир Правик. Шестеро огнеборцев, включая командиров, умерли от лучевой болезни в течение нескольких недель.

Неудобные тайны Чернобыля: все, кого лечили в Москве; умерли, а все, кто попал в Киевскую клинику; выжили, благодаря одному человеку

Известно, что первых ликвидаторов из пожарных доставили на самолете в Москву, в шестую клиническую больницу. Известно, что мест в Москве хватило не всем. 13 пожарным повезло — они могли получить инновационное лечение от американского доктора Гейла, который должен был спасать героев Чернобыля по своей новой прогрессивной методике. 11 пожарным повезло меньше — их привезли в киевский институт радиологии и онкологии, к главному радиологу Украины, Леониду Киндзельскому.

Москва пошла по пути метода Гейла: иностранные врачи в те времена были в особом почете. Метод Гейла заключался в пересадке костного мозга, ребятам находили совместимого донора, «убивали» собственный костный мозг, а потом ждали, когда приживется донорский и приживется ли вообще.

Эту историю рассказал сайт “Ukrainian People” со ссылкой на воспоминания, которыми поделилась в сети пользователь Лала Тарапакина, которая обожает разматывать клубки и сопоставлять истории. Например, старое забытое интервью с Анной Губаревой, онкологом Киевского института радиологии и онкологии, которая принимала первых ликвидаторов, завели ее в множество поисковых запросов и многочисленных показаний.

Киндзельський Л. П., главный радиолог МЗ Украины (1978 — 1986), доктор медицинских наук, профессор, Заслуженный деятель науки и техники Украины, академик Украинской АН национального прогресса. Международным автобиографическим институтом признан «Человеком ХХ столетия»

Фотография сделана в 1986 году в Киеве в Национальном институте рака. Пациенты, получившие очень большие дозы облучения на ЧАЭС, сфотографировались с медиками, которые их лечили. Крайний слева во втором ряду — профессор Леонид Киндзельський

— Выезжал, кто хотел. Никого не заставляли, но люди уже были готовы к отъезду. Были ведь слухи, что случилась авария, есть радиация и нужно уезжать. Мы настолько доверяли государству, что нам сказали, то мы и сделали. Сказали по радио, что временная эвакуация, — все, мы готовы. Понимали конечно, что если уже не выпускают из города, не впускают, позвонить нельзя, значит, что-то не так. Все же видели это зарево. Но мы надеялись, что город отмоют, и через какое-то время мы вернемся. Я вообще родом из Чернобыльского района. Я – 1968 года рождения, Припять – 1970 года. Получается, что малой родины у меня нет. Тогда же народ ехал добровольно, не паниковал. Мы сели в автобус, с собой взяли документы, деньги, что-то переодеться, попить, поесть. Все.

На следующий день после аварии на Чернобыльской АЭС, 27 апреля 1986 года, началась эвакуация населения. Только из города Припять выселили около 50 тысяч человек. Население оповестили об эвакуации по радио в 12 часов дня, а через два с половиной часа город опустел. Полтора дня Припять жила обычной жизнью, не зная об аварии и о радиационной опасности. «Четвертая Власть» пообщалась с научным сотрудником лаборатории ЛВЛ Национального центра радиационной медицины НАНУ Галиной Задорожной. На момент аварии ей было 18 лет, и она жила в Припяти.

– В тот день, в субботу утром, мы с подругой собрались идти на базар. Там же рядом белорусская граница и по выходным из Беларуси привозили разные товары. Приходим, а базара нет. Улицы помыты и там, где бордюры – большая пена, даже выше бордюра. Видимо, мыли асфальт с каким-то дизраствором, как я уже потом поняла. Нас это насторожило, мы ведь еще ничего тогда не знали. Мы пошли назад домой. Потом, кажется, нам сказала соседка, что на станции случилась авария, но о радиации никто толком не знал. Что может дать школьный курс физики? Мы подумали, что просто случилась авария, пожар, потому что нам сказали, что были жертвы. Тем не менее, телефонной связи в этот день уже не было. Выехать из города или въехать, как оказалось, было нельзя. Автобусы не ездили. В Прияпти, несмотря на это, шла обыкновенная жизнь. Все гуляли, ходили в магазины, был теплый, хороший день.

– В 1986 году нас еще раз пустили в город. Давали пропуск, и можно было вернуться, взять какие-то вещи. Мы с мамой съездили, что-то даже взяли. Каждому давали респиратор «Лепесток». Они конечно не защищают, но они были. Кстати, 27 апреля, во время эвакуации, не давали никаких средств защиты. В общем, в эту поездку через несколько месяцев желающих пускали в квартиру. Нам дали около двух часов. В нашей квартире было все также, как мы и оставили. Только электричества не было.

— Взрыв мы видели лично сами. Никто ведь не предупреждал, что выходить из дома нельзя. Лишь только в субботу пришла медсестра, сообщила, что на станции случилась авария, а у жителей нет йодной профилактики. Она раздала какие-то таблетки и сказала, что их нужно принять. По всем квартирам она прошлась. Потом, после похода на базар, моя подруга еще пошла в парикмахерскую делать химическую завивку в Доме культуры «Юбилейный». Сделала прическу. Вечером мы пошли гулять и увидели красное зарево над станцией, слышали хлопки.

Из-за взрыва погибли двое сотрудников станции. Ещё 29 человек умерли в течении месяца в московских клиниках из-за последствий острой лучевой болезни. В последующие годы непосредственно от радиационных факторов погибли более 60 человек, ещё десятки стали жертвами несчастных случаев (дорожно-транспортных происшествий, аварий на строительной площадке) во время операции по ликвидации последствий аварии. Тысячи людей, так или иначе, страдают от приобретённых заболеваний щитовидной железы, болезней системы кровообращения, психоневрологических расстройств долгие годы после аварии.

Просёлочные дороги забиты снующими туда-сюда грузовиками, машинами химической разведки, бронетранспортёрами, бульдозерами и самосвалами. Тысячи тонн строительных материалов, целые поезда со сменными бригадами, большие шишки из московских министерств – всё это устремлялось к эпицентру катастрофы. Правительство взялось за решение проблемы, споро, масштабно, не жалея денег и сил.

Были полностью отселены два крупных города: Припять с населением около 50 тысяч человек и Чернобыль с 13 тысячами населения, множество деревень и сёл в зоне отчуждения перестали существовать – их жители стали вынужденными беженцами на обеспечении государства. Более 350 тысяч человек подверглись переселению сразу после аварии. Немногие рискнули вернуться домой, около 1,5 тысяч человек вскоре после трагедии заселились в свои дома. В основном это были люди пожилого возраста, которым тяжело было оторваться от корней, которым не могли помочь родственники на «большой земле», сегодня в зоне отчуждения живёт всего около 300 человек, не считая тех, кто работает вахтовым методом, а их около пяти тысяч.

«Нас одиннадцать человек. Значит, общее время работы — около часу. Работаем. Прибежал водитель ИМРа, пулей влетел через верхний люк в машину, захлопнул крышку. Заурчал мотор. Я послал первого бойца, сделав засечку времени. Он сноровисто поставил контейнер, отбросил крышку, посигналил водителю рукой — можно грузить. Подготовка контейнера заняла всего лишь сорок секунд. Боец вернулся, тяжело дыша от возбуждения. Поразительно, как много пота выделяет человек под влиянием страха».

Уровни радиации (и соответственно дозы) в пределах 30-километровой зоны вокруг взорвавшегося 4-го реактора Чернобыльской АЭС в 1986 году различались между собой в миллионы раз: от нескольких десятых миллирентген в час на южной границе зоны — до сотен рентген в час в некоторых местах на самой АЭС.

Чернобыль: Медик рассказала о масштабах катастрофы и о том, как в Киеве и Москве спасали ликвидаторов

В интервью НВ Губарева рассказывает, почему в киевском Институте рака выжили все облученные больные, а в Москве — поумирали, объясняет, почему спустя 30 лет радиация все еще опасна и размышляет, что было бы, если бы катастрофа в Чернобыле произошла сегодня — при нынешней власти и в нынешней политической обстановке.

Из 115-ти человек, которым был поставлен диагноз « острая лучевая болезнь», где-то 20-ти удалось предотвратить последствия этой болезни, то есть, падение показателей крови. А 51 человеку пришлось подсаживать костный мозг. Отсюда больные, которые требовали пересадки, были переведены в другое отделение. Те, кто не вместился, 40 человек, переместились в открытое отделение лучевой патологии в Институте гематологии. Там профессор Клименко тоже пересаживал костный мозг.

Он рассказал, и тогда мы поняли, в чем его ошибка. Не надо было убивать здоровый костный мозг пациента. Так делают при лейкозах — если объяснять совсем простыми словами, то убивают костный мозг, затем возвращают здоровые клетки, замещают их, и человек может жить уже без лейкоза.

Некоторым было трудно есть. Хочет кушать — съесть не может. Потом оказалось, что эти радиоактивные частицы, которые они глотали вместе с воздухом, с дымом, оседали на слизистой желудка и там они вели себя активно. Не просто сидели там, а продвигались — как по цепной реакции, заражали вокруг себя такие же частицы, и они становились радиоактивными. Такое же было и при бета-ожогах, когда такие частицы попадали на открытые части тела с пылью. В основном, это ноги. Как будто ожог от солнца — вот такого характера.

— Из всех этих людей у нас никто не умер. Погиб лишь один больной, Лиличенко, который поступил значительно позже — где-то через 8 дней. У него была очень высокая, несовместимая с жизнью доза радиации. Он погиб в течение суток и мы, как врачи, даже его не видели — он сразу же поступил в реанимацию. Но было очень поздно, ведь он скрыл свои первые проявления.

Куда Везли Чернобыльцев

Пациенты умирали до 31 июля. Их похоронили на Митинском кладбище в Москве. Было создано групповое захоронение, возле которого был организован монумент. Тела укутывали в полиэтилен, клали в деревянные гробы, которые затем укутывали в полиэтилен, после чего запаивали в цинковые гробы. Потом могилы залили бетоном. Всего там сейчас тридцать могил. Из них три – символические. Это могила Владимира Шашенка, похороненного в Чистогаловке, Александра Лелеченко (тогда заместитель руководителя электрического цеха, он сбежал из припятской медсанчасти, чтобы помогать в ликвидации. В результате получил огромную дозу и умер в Киевской больнице седьмого мая), похороненного в Киеве, Валерия Ходемчука.

А что же жители деревень? Здесь история куда сложнее. Молодёжь, как и всегда, стремилась к городам, она уехала и осталась жить в выделенных квартирах. А вот старики… Далеко не все старики захотели уехать. Да, они эвакуировались вместе со всеми, но многие из тех, кто был в силах ходить, старыми партизанскими тропами вскоре вернулись домой. Их прозвали самосёлами. Возвращались, в основном, в отдалённые сёла, не входящие в пяти и десятикилометровую зоны. По той простой причине, что некоторые из этих сёл попросту захоронили. Это был подлинный апокалипсис для местных. Дом, который помнил несколько поколений, безжалостно срезался бездушной машиной и закапывался в траншею.

Нарушения паспортного режима, неразборчивые записи в книгах, ошибки в заявлениях, разбросанность эвакуированных по всему огромному Союзу, множество папок с документами, люди без прописки, командированные – всё это жутко осложняло работу. При этом можно было оспорить сумму компенсации, если пострадавший мог доказать, что он нажил имущества на суммарную стоимость большую, чем полагалось по компенсации. Пострадавший должен был составить заявление, опись вещей, указать год приобретения, ведь износ тоже учитывался. После этого конфликтная комиссия, состоявшая из опытных товароведов и специалистов по ценообразованию, выезжала в город, где оценивала вещи. За день получалось осмотреть не более восьми-десяти квартир. Если всё проходило нормально, то данные счёта потерпевшего и сумма направлялись исполкомом в сберкассу, которая в течение полутора-двух месяцев переводила деньги на нужный счёт. Но так было далеко не всегда. Двадцать тысяч заявлений, и за каждым какая-то драма. Из-за суммы компенсаций – кто должен получить четыре тысячи, а кто три — рушились семьи, недобросовестные люди пытались поживиться и получить компенсацию дважды.

Эвакуация учащихся ССПТУ №50, 54 км до реактора. 6 мая 1986 г. Будущий ПГРЭЗ.

Поначалу эвакуированных отселяли в близлежащие сёла и деревни, которые не попали под удар аварии. В случае Припяти представители руководства города, организовавшие эвакуацию и оставшиеся с эвакуированными, старались выполнить все свои организационные задачи, которые ставила ситуация.

Долгожители Чернобыля: как сейчас живут люди, которые отказались переезжать

Иван утверждает, что никогда не испытывал никаких признаков лучевой болезни, которая подкосила многих местных жителей после катастрофы 1986 года. «Я часто пою, занимаюсь хозяйством, словом, живу. Только некоторые вещи делают медленнее, чем обычно, но это, наверное, сказывается возраст», — говорит он.

Однако несмотря на то, что зона отчуждения официально считается слишком загрязненной для человека, высокотоксичный воздух, вода и почва не помешали некоторым людям вернуться в свои дома, подвергшиеся воздействию радиации. Примером является Иван Шамянок, который живет в белорусском селе Тулгович в зоне отчуждения. Он отказался от переселения после катастрофы и до сих пор об этом ни разу не пожалел.

По приблизительным оценкам, около 200 «самоселов» решили проигнорировать предупреждение властей и вернулись в свои деревни. Они живут в 162 селах, которые располагаются в зоне отчуждения. Многие из местных жителей — пожилые люди, большинство из них — женщины 70-80 лет. Ивану Шамяноку, о котором мы упоминали ранее, на момент интервью в 2022 году было 90 лет. Несмотря на его пожилой возраст, он живет один и самостоятельно справляется со всеми бытовыми обязанностями. Однако он говорит, что в его деревне остается все меньше и меньше людей. «Люди не возвращаются, — говорит он. — Все, кто хотел, уже давно здесь живут».

По словам Ивана, жизнь в зоне отчуждения тяжела, однако он не жалеет о том, что вернулся в свою деревню после взрыва. «Мне не понравился шум Киева, — говорит он. — Если мне нужна рыба, я иду на рыбалку, а если мне нужны грибы, я иду в лес. Все просто». По словам мужчины, вопреки распространенному мнению уровень радиации на зараженной земле довольно низкий, по-крайней мере в Парышеве.

Тридцать один человек погиб в результате взрыва на Чернобыльской АЭС, а близлежащие районы остались навсегда загрязненными. Эта катастрофа стала самой крупной за всю историю человечества. Сейчас район вокруг Чернобыльской электростанции считается самым опасным местом на планете. В результате аварии рядом с АЭС была создана зона отчуждения, которая отделяла наиболее загрязненные районы. Первоначально она простиралась на 19 миль, но потом была расширена. Было эвакуировано около 350 000 человек. Первым эвакуировали город Припять, за ним последовали близлежащие и отдаленные деревни. Пожар на ЧАЭС продолжался около 10 суток, последствия аварии помогали ликвидировать сотни человек, которые подверглись сильному облучению. Радиоактивные осадки выпали в Мордовии, Чувашии и Ленинградской области, и жители этих мест еще долго ходили за грибами с дозиметрами.

Правда о подвиге трех водолазов Чернобыля, которые спасли миллионы

Еще 50 человек погибли непосредственно из-за пожара на АЭС. Все жертвы – служащие электростанции, пожарные, спасатели. Отдаленные последствия радиоактивного облучения унесли жизни четырех тысяч человек. Количество жертв было бы неизмеримо больше, если бы на электростанции прогремел второй взрыв.

Но чернобыльские водолазы не собирались умирать ни через неделю, ни через год, ни через десятки лет. Так, сердечный приступ оборвал жизнь начальника смены Бориса Баранова в 2005 году. Инженер Валерий Беспалов благополучно проработал на Чернобыльской АЭС до самой пенсии, уволился в 2008 году. Алексей Ананенко поныне здравствует. Он – глава «Украинского ядерного форума».

Легендарные водолазы не получили смертельную дозу радиоактивного облучения. До аварии они работали на АЭС и обладали достаточной квалификацией, чтобы осознавать степень риска. Каждый участник миссии имел при себе два дозиметра. Добровольцы прошли по маршруту, удаленному от смертельно опасной зоны.

В 1986 году СМИ выдали слухи за действительность, чем способствовали нагнетанию общественного мнения. Даже сегодня многие источники поддерживают версию гибели легендарных водолазов. Распространение слухов дошло до того, что об истинной судьбе трех добровольцев известно только близким знакомым.

События 35-летней давности могли обернуться значительно большей трагедией, если бы авария на ЧАЭС не ограничилась одним взрывом. В противном случае второе радиоактивное облако достигло бы Европы, западных регионов России. Водолазы-добровольцы предотвратили катастрофу, чем спасли жизни тысяч людей. История героев обросла слухами. Предлагаем узнать правду об инциденте, который произошел на пылающей в огне атомной электростанции в начале мая 1986 года.

Официально об аварии на станции объявили только 28 апреля. Тем временем в Киеве – от Чернобыля по прямой 83 километра – готовились к первомайской демонстрации. Отменять ее не стали. Боялись паники. Среди тех, кто 1 мая 1986 года шел по Крещатику, была и известная украинская актриса Дарья Волга.

«Радиоактивному загрязнению подверглись 1 миллион 660 тысяч гектаров сельскохозяйственных земель. Это порядка 20% земель на 1986 год. Выпали два нуклида. Это Цезий-137 и Стронций-90. Цезий – период полураспада 30 лет. Стронций – 29 лет», – уточняет заместитель директора Института почвоведения и агрохимии Национальной академии наук Республики Беларусь Николай Цыбулько.

«И российские, и международные специалисты пришли к выводу: да, вина операторов есть, но такой тип реакторов в определенных условиях можно ввести в нестабильные параметры работы. Непосредственное начало аварии – нажатие кнопки аварийной защиты, после которой реактор должен был остановиться, а он начал разгоняться», – объясняет профессор РАН Андрей Ширяев.

Из 190 тонн ядерного топлива 171 тонну выбросило взрывом наружу. Крыша станции была усыпана обломками реактора. Уровень радиации – 10 тысяч рентген в час. При безопасном – 50 микрорентген. Радиоактивное облако накрыло несколько областей Советского Союза: это Киевская, Гомельская, Могилевская, Брянская, Калужская, Орловская, Тульская области. В радиусе 30 километров от станции была объявлена зона отчуждения – 2 600 квадратных километров. В результате аварии навсегда лишились своих домов около 140 тысяч человек. Больше всего пострадала Беларусь.

«Пожарные во всех смыслах поступили героически. Почему это было необходимо сделать: здание четвертого энергоблока и здание работающего третьего энергоблока – это одно физически здание. Крыша покрыта битумом, и огонь распространился бы на соседний блок», – поясняет профессор РАН Андрей Ширяев.

До 90-х годов нас (эвакуированных) вообще не воспринимали как пострадавших от аварии. Никто и ничего даже слышать не хотел ни о каких последствиях катастрофы. И всё это несмотря на то, что люди болели: теряли ни с того ни с сего сознание, падали прямо на улице, мучились страшными головными болями. У детей шла кровь носом.

В итоге мы все инвалиды! Сегодня многих уже нет в живых, а из тех, кто ещё жив большинство страдает заболеваниями щитовидной железы, желудочно-кишечного тракта. С годами увеличивается количество онкозаболеваний, неврологических и кардиологических осложнений.

Нашу квартиру пытались взломать, но не смогли, только дверь перекосили. Мы зашли в квартиру собрали кое-какие вещи, в основном документы. И сняли наш звоночек и люстру, так нам хотелось хоть кусочек от той прекрасной жизни до аварии увезти с собой в новую жизнь.

В 1973 году Припять состояла из двух микрорайонов, один из которых только начинался строиться. Всё остальное это был пустырь и лес. Но Припять быстро развивалась и расстраивалась. Жили мы очень хорошо! У нас всё было самое лучшее: лучшее медобслуживание, лучшее образование для наших детей, лучшие условия для жизни! У нас была не просто поликлиника, а медико-санитарная часть от Москвы. Она называлась МСЧ-126, диспансеризацию мы проходили не для галочки, а по-настоящему. Наших детей учили лучшие учителя, в каждой школе работало 5-6 Заслуженных учителей Украины или СССР. О нас заботились, мы были обласканы судьбой! Это был образцово-показательный город – город-сказка!

Мы жили почти на окраине города, и получилось так, что после того, как мы вышли, мы ещё больше часа простояли на улице. В каждом дворе было по 3-4 милиционера, которые делали поквартирный обход, они заходили в каждый дом и каждую квартиру. Тех, кто не хотел эвакуироваться, выводили силой. Подъезжали автобусы, люди загружались и выезжали. Вот так мы и уехали со 100 рублями в кармане и вещами и продуктами на три дня.

Эвакуация Припяти: как это было

Эвакуация в Припяти, как собственно и во всей чернобыльской зоне, проходила в несколько этапов и началась 27 апреля 1986 года в 14.00. При этом объявление об эвакуации из Припяти поступило еще ранним утром, когда ничего не предвещало беды. Молодые мамочки, как обычно, собирались на прогулки, трудовики – на заводы, а учителя – в школьные классы.

Эвакуация из Припяти заставила покинуть родные дома почти 50 000 человек разных профессий, национальностей и возрастов. В первые дни после аварии на ЧАЭС людей расселяли в общежития, при этом потребовалось около 10 000 мест. Также приют предоставили множество семей из различных районов Киевской области.

Первая волна затронула последние годы восьмидесятых — именно тот послеаварийный период, когда люди не оборачиваясь убегали из родных мест. Тогда мародёрам не удалось присвоить себе много ценных на тот момент вещей, ведь первое время территория Припяти и Чернобыля хорошо охранялась. А вот вторая волна пришлась на девяностые и двухтысячные годы. Территория была опустошена и незащищена. Мародёрам были открыты все двери. Растаскивали они в основном метал и чугунные батареи, так как остальные предметы быта и техники уже давно вышли из строя.

Куда эвакуировали жителей Припяти? Этот вопрос задаст любой, кто в большей или меньшей мере заинтересован в этом. Так вот Иванковский и Макаровский районы в те дни принимали переселенцев больше всех остальных районов и регионов Украины. Интересным является тот факт, что людей расселяли в семьи по простому и незамысловатому принципу: учителей к учителям, бригадиров к бригадирам и т.д.

Услышав сообщение об эвакуации города Припять люди немедленно умчались вдаль от родных мест, прихватив с собой самые ценные вещи, ведь жителей уверяли, что эти неудобства являются временными, и они обязательно смогут вернуться домой. Но и оставшись без одежды, предметов быта и питания, люди не отчаивались, ведь государственным фондом было выделено значительное количество швейных, шерстяных изделий, постельного белья, а также около 7000 единиц мебели и других, необходимых для жизни вещей.
Из архивных документов следует, что в первые дни после трагедии государственный бюджет выписал безвозмездную денежную помощь пострадавшим в размере 370 000 рублей.

Эвакуация Припяти

Убытие автотранспорта в районы катастрофы и сосредоточение его на рубеже Чернобыля: автобусов — 1225 (на 144 автобусах было установлено транспортно-санитарное оборудование), грузовых автомобилей — 360. Кроме того, на железнодорожной станции Янов были подготовлены два дизель-поезда на 1500 мест.

Люди были в замешательстве, взгляды были полны отчаяния. Но тогда они еще верили, что очень скоро, через три дня после выселения, государство поменяет свое решение и их пустят обратно, домой… Эвакуированные толпились возле административных зданий города с надеждой услышать наконец-то хорошую новость. Хоть одну хорошую новость за последние несколько недель».

Рассказывают, что, поспешно покидая дома, чернобыльцы оставляли записки для воров и мародеров, в которых просили ничего не трогать, не курочить имущество, многие письменно разрешали в случае необходимости пожить в их доме, практически все искренне верили в то, что очень скоро вернутся.

В личных дневниках первых исследователей зоны поражения можно найти откровенные воспоминания об увиденном человеческом горе. На перевалочных пунктах витала гнетущая атмосфера тотальной безнадежности, люди плохо понимали, что происходит, и смиренно ожидали решения своей дальнейшей судьбы.

В дальнейшем в связи с постоянным ухудшением радиационной обстановки было принято решение о продолжении эвакуации. Третьего мая, за один день (!), эвакуировали 15 сел — Лелёв, Копачи, Чистогаловка, Кокшаровка, Зимовище, Кривая Гора, Кошовка, Машево, Парышев, Староселье, Красное, Новошепеличи, Усов, Бенёвка и Старошепеличи, из которых было выселено около 10 тысяч человек. Все эти села расположены в десятикилометровой зоне отчуждения.

«А на новое место ты приехал, что на тебе было, то ты взял с собой. Жизнь начиналась у населения заново. То, что у них осталось, они это привезти не могли, потому что оно уже заражённое. Многие как-то прорывались, и, когда им разрешали что-то взять, они везли не те вещи, которые можно было провезти. Там же были установлены специальные пункты, через которые ты провозишь, где дозиметристы проверяют радиацию. Вот они везли дублёнки, а дублёнка — в ней сколько пыли этой радиоактивной. То есть нужно было везти с собой то, что можно было помыть, отмыть, что-то гладкое. А они — самое дорогое: ковры, а ковры тоже выбрасывали. Сапоги на меху выбрасывали».

«Когда ты выходишь из душа — тебе уже то не выдают, в чём ты пришёл. Полностью тебя обеспечивают. А некоторые не ходили мыться неделями. А радиация-то накопилась. Радиация не прощает этих ошибок. Пойдёт такое, что ох. У некоторых на лице кости было видно. Это безалаберность. Во-первых, там никому ничего не объясняли, в четыре утра встал — на станцию, приехал — упал, опять проснулся. В общем, на пределе человеческих возможностей».

«Когда всё это произошло и учёные прикидывали, как будет вести себя природа, мы не думали, что природа настолько эффективно работает. Те люди, которые не должны были там жить, остались, они до сих пор живут. Из тех, которые уехали, многие погибли не в пожилом возрасте, а где-то за полтинник, не доходя до 60 лет. Те, кто там остался, там же остались и могилы родных, и весь уклад жизни. А те, кто уехал, как прокажённые были. Где бы они ни были, от них все шарахались, когда их, наоборот, нужно было, так сказать, обогреть своим теплом, вниманием».

«Когда мы строили саркофаг, то в Госстрое СССР вообще не знали, в какой разряд это здание отнести, чтобы применить к нему какие-то нормы, временные или ещё что-то такое. И посчитали тогда, что достаточно 30 лет, чтобы за это время принять решение о том, каким способом или от этого избавиться, чтобы была зелёная лужайка, или же сделать такое сооружение, которое бы на многие десятилетия, на столетия обеспечило работу всей оставшейся электростанции, то есть первому, второму и третьему блоку. То есть гарантия нашего саркофага была 30 лет. Мы сами знаем, что это и 50 простоит, и больше».

«Они должны были накатить эти арки, сделать это «Укрытие», затем нужно было разработать специальные механизмы, оборудование какое-то придумать, чтобы разбирать под этим колпаком, чтобы пыль не разносилась по территории станции и дальше не заражать водные источники, Припять и прочее. После того как разберут всё, достанут уран — 190 тонн, которого там нет. Те остатки, которые будут, они должны складировать в контейнеры, найти грязное место и куда-то все эти контейнеры спрятать».

— Живу от земли и от пчел, ни о чем не думаю, трудовую книжку выбросил, — резюмирует Расеенко. — Как только мужчина выходит на пенсию, год-два — он уже под землей. Мужик без дела как собака без хозяина. Для него неестественно болтаться по квартире с тапками в зубах. Пока буду землю драпать и ползать, картошку посажу, и курочка снесет мне яйцо.

«Приезжает тетка из России, говорю ей, мол, не боялась, что зря ехала, — может, мы здесь умерли уже? Она мне: „По спутнику вижу — земля вспахана, значит, живы“», — бодрым и чеканным голосом встречает нас Михаил Расеенко, хозяин единственного поселения в деревне Березки Добрушского района. Его дом выделяется среди других — на заборе прибита табличка «Добрушское РАЙПО», во дворе установлена ТВ-антенна, есть стекла в оконных проемах. После аварии на ЧАЭС деревня, среди прочих, получила мощную дозу радиации и стала «зоной последующего отселения» — по загрязненности хуже только сам Чернобыль или приближенные территории. Два года назад Березки перенесли в категорию «зона с правом на отселение» — это значит, что земли становятся чище и жить там, соблюдая меры предосторожности, можно.

— Я приехал домой 25 апреля из Минска. Отец говорит: «Завтра выгоняем стадо коров, будешь помогать». В субботу, 26-го, так и делаем, — солнце калило землю, назавтра Михаил пошел на рыбалку. — Помню, был южный ветер. Пошла пыль. Наглотался ее. Во вторник засморкал все платки — началась аллергия. Думаю, что это такое — не мог же я простыть…

— Через три года после взрыва на ЧАЭС сосед попросил отвезти на проверку законсервированные маслята. Мне специалисты говорят: «Миш, закопай! Даже в мусорницу не выбрасывай!» — вспоминает мужчина. Тем не менее на здоровье ни он, ни бабушка Марья не жалуются. Ежегодно по весне проходят диспансеризацию — никаких болячек.

— Корреспондент в газете писал, что из Наровли пчеловод привез баночку. Мед оказался чистым и по цезию, и по стронцию, — вспоминает Михаил. — Рыба в десять раз превышала, но отец отвечал: «Под сто грамм пойдет!» У него стажу алкогольного было 70 лет — с 14 пил. Спрашивал у него: «Пап, ну ты бутылку вина в день выпиваешь?» — «Выпиваю, бесспорно!» Я посчитал: за 70 лет он выпил десять с половиной тонн вина — то есть три молоковоза!

Был у меня случай: под подозрением оказался дед из Туркестана, лет 60. У него был передоз. Пошли с ним, посмотрели, где он работал. Ну нет пятен, нет нигде. Причем дед нормальный, вся бригада хорошего мнения о нем, не может он жульничать. Я докладываю Виктору: прошлись, все чисто. Он мне говорит: «Ну и пиши «ошибка дозиметра», ты взял его на проверку и выяснил, что дозиметр врет». Я написал. Ну и все. Дед пошел в общагу, потому что пятен не было и никаких разборок тоже не было.

— Всяко было. Ну вот, например, были случаи — у всей бригады 10 рентген, а у одного — 15. Явно что-то не так. Человек с такой выпадающей дозой попадал в первый отдел (он обеспечивал режим секретности), из первого отдела его отсылали к нам. Я брал этого человека, и мы с ним шли по дорожке, где они работали.

Жили мы в Иванкове и Тетереве в пионерлагерях, там размещались сотрудники Средмаша. Это 150 км от станции. Дорожники быстро проложили дорогу и автобусами возили каждый день. Но все равно получалось долго, два часа. Поэтому мы часто оставались ночевать на работе. Тем более, обязаны были работать круглосуточно. Отдел наш был в средней школе №3, у нас там полкласса было отделено, стояли койки для дежурной смены. Надо — прикорнул.

Как велся контроль на участках Средмаша, я вам рассказал. Каждый, кто шел в зону, получал индивидуальный дозиметр. А в армейских подразделениях дозиметры выдавались только офицерам. По показаниям офицеров заносили дозы всей бригаде, с которой он работал. При том, что сам офицер на работу не выходил. Он привозил бойцов и сидел в машине и заведомо получал меньшую дозу, чем ребята, которые работали. А дозу им ставили по нему.

— Приехать на станцию, пройтись по машинному залу, выйти на четвертый блок — и за один проход получаешь 1 рентген. Но если работать не на самом блоке, а в сравнительно «чистом» месте, дневные дозы были меньше. За день допускалось до 2 рентген, а если работы были особо важные — безмерно.

А вот вторая версия говорит, что «самоселы» живут не в городе, а в его окрестностях. Этот факт более достоверный. Такие люди, которые вернулись домой, не найдя пристанища в большом мире, называются «самоселы». Они в основном старческого возраста, в среднем их возраст составляет 60 лет. Они ведут спокойный и размеренный образ жизни. Выращивают на огороде фрукты и овощи, держат скотину, собирают местные ягоды и грибы, ходят на рыбалку.

Изначально город строился с тем расчетом, что население Припяти будет не больше 80 тысяч человек. Но, жителей с каждым годом становилось все больше и правительство решило расширить эти рамки. К тому же, места вокруг было достаточно, ведь город располагался в лесу. Уже в 1986 году население Припяти возросло почти на 2 тысячи и составило 49 400 человек.

Были и такие что соглашались, возможно от страха, недостатка опыта или от стресса. Они совершали большую ошибку в своей жизни. Никто не знал, кем бы был этот ребеночек и кем бы он стал. А, может, он бы вырос и научил весь мир устранять радиацию и ее воздействие на человека в считанные минуты. Но этого уже никто не узнает. Ясно одно, многие женщины пожалели о содеянном, так как больше никогда не смогли иметь своих детей.

Все изменилось в одну секунду после объявления, прозвучавшего по громкоговорителю во всем городе в апреле 1986 года. Голос из динамика сообщил, что всех жителей Припяти эвакуируют из-за высокого уровня радиации на три дня, и все мечты развеялись: три дня затянулись на десятилетия. Или века.

Поступивших в больницы прогоняли из кабинетов, заставляли купаться и переодеваться, и вообще смотрели искоса. Под таким давлением многие не выдержали и уже вскоре на вопрос «Живёт ли кто-нибудь в Припяти», вновь можно было ответить положительно, так как люди возвращались в разрушенный рай.

Чернобыль: кто работает на остановленной станции

М. Орлов. Сейчас на самой станции работает 2300 человек, но есть ещё Управление обеспечения функционирования объектов ЧАЭС (УОФО). В сумме с УОФО нас 3000 человек (в 2011 году из предприятия выделили функции, которые направлены на обеспечение основных технологий, как то питание, транспорт, санитарно-пропускной режим, в отдельное «обеспечивающее» предприятие). А вообще в зоне отчуждения работает порядка 6,5 тысяч.

М. Орлов. Обращение с радиоактивными отходами — это отдельная сфера деятельности, помимо тех двух, о которых я уже говорил (преобразование объекта «Укрытие» в экологически безопасную систему и снятие с эксплуатации атомной станции. — Прим XX 2 ВЕК). В абсолютном значении радиоактивные отходы чернобыльского происхождения составляют порядка 90—95% всех радиоактивных отходов в Украине. Отходы, которые образуются в результате эксплуатации, компаундируются и собираются в определённые хранилища. На площадке Чернобыльской АЭС за счёт международной технической помощи было построено два завода. Один — промышленный комплекс по обращению с твёрдыми радиоактивными отходами, другой — по переработке жидких радиоактивных отходов. Эти комплексы позволяют перерабатывать любого качества и кондиции радиоактивные отходы, их концентрировать, замерять их активность, характеризовать эти отходы. После переработки эти радиоактивные отходы уменьшаются в объёмах и помещаются в безопасные капсулы, затем бетонируются, связываются, и на каждую такую упаковку выдаётся паспорт. А если есть паспорт, то можно с точностью знать, какие там радиоактивные отходы, долгоживущие или короткоживущие, высокоактивные, среднеактивные или низкоактивные. По всем этим показателям происходит характеризация, и в паспорте всё указывается.

Многие спрашивают, что же мы, работники ЧАЭС, производим сегодня. Так вот, раньше мы производили электрическую энергию, а сейчас мы производим безопасность. Мы работаем с опасными средами, с опасными веществами, приводим их в безопасное состояние, насколько это возможно на сегодняшнем технологическом уровне. Безопасность сложно измерить, но можно, потому что есть критерии выхода радиоактивных веществ в окружающую среду, прописанные в «регламенте безопасности». И мы работаем, выполняя этот регламент.

15 февраля был подписан приказ по зоне отчуждения о начале реорганизации. Из 21 предприятия путём ликвидации и объединения должно быть создано 5. Потом вышел документ о реорганизации 2 предприятий, УОФО присоединяли к ЧАЭС — путём ликвидации «ненужных» кадров. Нам сейчас нужны новые работники, а из-за реструктуризации происходит обратный процесс — сокращение кадров. Мы спрашиваем, что мы перестали делать, что повлекло сокращение? Обосновано ли оно? Покажете расчёты? Но ничего нет. А это атомная энергетика, здесь без расчётов никак нельзя! Просто кто-то что-то решил, что издаётся новая структура предприятия, структуре потом пишется штатное расписание по подразделениям, в них количество работников, уровень их квалификации, уровень зарплаты падает.

За этот период времени Фонд обращения с радиоактивными отходами наполнялся ресурсами, и для того, чтобы эти ресурсы осваивать, необходимы соответствующие технологические мощности такого вида и уровня, которых в Украине, кроме как на Чернобыльской АЭС, ещё нигде нет. Но ЧАЭС ставят палки в колеса, поэтому деньги уходят, а проблема не решается. «Энергоатом» обеспокоен ситуацией, когда они платят в Фонд обращения с РО деньги ежегодно, а на выходе они почти ничего не получают. Их собственные хранилища начинают заполняться, они понимают, что эту проблему надо всё-таки решать.

ДОСЬЕ: К 35-летию со дня аварии на Чернобыльской АЭС

На территориях зон эвакуации (отчуждения) и отселения действует особый правовой режим с целью предотвращения несанкционированного проникновения граждан и транспортных средств, неконтролируемого вывоза грузов, пресечения фактов браконьерства, сбора «даров леса». Основные подходы к содержанию этих зон были сформулированы в «Концепции содержания зон отчуждения и отселения».

Деятельность в сфере функционирования территорий радиоактивного загрязнения регулируется Департаментом по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС МЧС Республики Беларусь. Охранно-режимные мероприятия обеспечиваются проведением автопатрулирования, функционированием системы контрольно-пропускных пунктов.

Каждая из программ содержит ряд мероприятий для комплексного решения проблем в различных сферах. Программы непрерывно следуют одна за другой, благодаря чему мероприятия осуществляются на постоянной основе. Каждая последующая программа формируется с учетом изменений в постчернобыльской ситуации. Все мероприятия направлены на создание условий жизни, позволяющих минимизировать влияние негативных последствий радиоактивного загрязнения, и при этом несут в себе функции социальной защиты населения, оказывают положительное влияние на социально-экономическое развитие регионов.

В соответствии с требованиями действующего законодательства в Республике Беларусь запрещаются производство и реализация продукции, содержание радионуклидов в которой превышает допустимые уровни. С целью обеспечения выполнения этого требования в республике создана и эффективно действует система радиационного контроля пищевых продуктов, продовольственного и сельскохозяйственного сырья, пищевой и другой продукции леса, производимых на загрязненной радионуклидами территории. Ее основу составляют ведомственные системы контроля.

Радиационный мониторинг леса проводится на 92 постоянных пунктах наблюдения. Объектами мониторинга являются лесная подстилка, почва, древесные и кустарниковые породы, живой напочвенный покров, дикорастущие ягоды, грибы. Контролируемые параметры — мощность дозы гамма-излучения, запас радионуклидов в почве, удельная активность объектов мониторинга. Ситуация по загрязнению сельскохозяйственных угодий уточняется раз в четыре года в ходе радиационного мониторинга почв.

Куда Везли Чернобыльцев

— Тогда у меня случилось ещё одно потрясение. Нам доставили ящики с красными крестами – медикаменты. Мы их открыли, а там – не передать словами – то, что пролежало на складах не один десяток лет. Бинты от времени распадались на нити, таблетки – желтые, срок годности на упаковке еле проглядывается. В тех же коробках лежали гинекологические приборы, приборы для измерения роста. И это все ликвидаторам. Что делать? Как лечить людей? Единственное спасение – госпиталь, — вспоминал Олег Викторович.

«В 30-километровой зоне работал по специальности, приходилось лечить и ставить на ноги в основном солдат и офицеров своего полка. Работы было много, и Олег Викторович фактически был главным ответственным за здоровье личного состава полка. Ведь призывали солдат и офицеров в спешке, зачастую без медицинского освидетельствования. Попов О.В. вспоминает, что были случаи призыва на сборы с язвенной болезнью, другими заболеваниями. Кого-то даже приходилось отправлять в больницу или госпиталь. Ну и, конечно, удавалось оказывать солдатам и офицерам психологическую помощь, ведь понятно, что штатного психолога в части не было. Его труд в полку ценился, и с той поры он сохранил самые теплые воспоминания о соратниках, о командире полка Клейменове Н.И. и офицерах части.
После завершения спецсборов и возвращения домой Олег Викторович по роду профессии и работы лечил ликвидаторов аварии на ЧАЭС и всегда был готов помочь им словом и делом.
Имеет правительственные награды: орден «Знак Почета» и «Орден мужества»».

И вот я нашла своих героев — начальника противошокового отделения Северокавказского полка гражданской обороны Олега Попова, Героя России капитана II ранга Анатолия Бессонова и санитарного врача Виктора Зубова. Это были абсолютно разные люди, которых объединяло только одно – Чернобыль.

13 мая 1986 года у Олега Викторовича Попова, начальника противошокового отделения Северокавказского полка гражданской обороны был день рождения. Родные поздравляли, друзья звонили, пришел даже посыльный. Правда, вместо подарка принес повестку – завтра утром нужно было прийти в военкомат.

Воспоминания санитарного врача Виктора Зубова немного другие. Когда только объявили о сборе на ликвидацию аварии, он пошутил, что поедут они против танков с саблями воевать. Оказалось, что не ошибся. По сути так и было.
Утром 21 июня санитарные врачи Ростовской области выехали в Припять.

Согласно статье 6 Закона «О льготах и социальной защите участников, инвалидов Великой Отечественной войны и лиц, приравненных к ним», лицами, приравненными по льготам и гарантиям к участникам Великой Отечественной войны признаются лица, принимавшие участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС в 1986 — 1987 годах, других радиационных катастроф и аварий на объектах гражданского или военного назначения, а также участвовавшие непосредственно в ядерных испытаниях и учениях.

Женщинам, потерявшим в чернобыльской трагедии мужей, выплачивается разовая компенсация –9 393 рубля. Кроме некоторых компенсаций, за ними сохраняются все льготы, положенные ликвидаторам и пережившим катастрофу людям. Те же меры распространяются на всех членов семьи чернобыльца.

Размер компенсации за продовольствие для лиц, задействованных в ликвидации последствий аварии в 1986–1987 годах, составляет 494 рубля. За нанесенный ущерб здоровью им ежемесячно перечисляют 774 рубля. По мере уменьшения причиненного окружающей средой вреда снижается количество льгот, падает размер компенсаций.

• ксерокопию свидетельства о смерти;
• копию полученного ранее сертификата;
• копию справки о расторжении договора с банком без расходования государственных средств;
• доверенность, заверенную нотариусом, на одного из членов семьи, который будет представлять ее интересы (если умер обладатель сертификата).

Переселение из радиоактивных зон лишило многих семей собственного жилья. Поэтому вопрос их расселения на момент происшествия стоял наиболее остро. Согласно п. 2 ст. 14 Закона РФ № 1244-I, пострадавшие имеют право единожды получить жилье. Обязательное условие для выдачи – нуждаемость.

25 Мар 2022      vektorurist         90      

Похожие записи
• 
  Молодая семья пенза 2022
• 
  Может ли выставляться на торги имущество должника стоимость которого значительно выше суммы взыскания
• 
  Льготы по потери кормильца матери одиночки в 2022 году краснодар
• 
  Госпошлина за постановку автомобиля на учет 2022